Рабиналь-ачи появляется перед правителем Хоб-Тохом. Правитель Хоб-Тох
сидит в низком кресле, спинка которого украшена древней резьбой. Около
него сидит его жена; они окружены рабами, слугами, воинами-орлами и
воинами-ягуарами.
В восьмой раз говорит воин Рабиналя:
Привет тебе, владыка! Привет тебе, владычица! Я
благодарен небу, земле я благодарен, что вы здесь сидите, распространяя
тень защиты вашей, величья вашего, под балдахином
из зеленых перьев внутри высоких стен обширной крепости. А я -
могущество и доблесть ваша - сюда я прибыл пред ваши губы, лицо пред
ваше, внутрь высоких стен обширной крепости. С собою я доставил
храбреца, того героя, с кем сражался
тринадцать раз по двадцать дней, тринадцать раз по двадцати ночей за
стенами высокими обширной крепости, когда мой сон не знал покоя или
отдыха! Мне небо отдало его, земля вручила связанного, низвергнутого
силой стрелы моей могучей, силой моего щита! Мной был он связан,
скручен крепкою веревкой, моим арканом крепким, палицей моею - яки и
топором тольтекским, моею сетью и браслетами моими резными из блестящей
кости, моими травами волшебными. И я его заставил говорить без спора и
протеста, его, воителя могучего и смелого! Он тотчас же мне объявил
названье гор, долин своих родных, мне, пред моим лицом, пред ртом моим,
мне мужественному, мне герою! Ведь это он - тот мощный воин, что
подражал койота жалобному крику, кто подражал и тявканью лисицы, и зову
ласки за высокими стенами обширной крепости. Все это делал он, чтоб
вызвать, чтоб заставить выйти детей прекрасных, верных сыновей. Ведь
только он, тот мощный, тот герой, кто уничтожил девять или десять детей
прекрасных, верных сыновей. И этим мощным был похищен ты, владыка, в
том месте, что “Купальнею Тохиля” называется. И он же - могучий воин -
опустошил два или три селенья близ Баламвака, как он зовется, где
песчаная земля звенит и плачет от шагов. Доколе ему твое позволит
сердце нас позорить и смелостью и дерзостью! И разве не получили мы
вестей от наших правителей, владык, который каждый владеет своими
стенами и крепостью своею. И все они сказали: “Должен он за злодеяния
свои понесть расплату!” Так сказал владыка Текен-Тоха, владыка
Текен-Тихаша, Кумармачи, Тактасиб и Тактасимаха, Кушума-Аха, Кушума-Чо,
Кушума-Сивана, Кушум-Акаба, Кушума-Цикина. Вот их имена, вот что
обозначают их рты и лица! А теперь сюда пришел он, чтобы расплатиться
за все пред ликом неба, пред лицом земли! И здесь мы срубим ствол его и
корни, здесь, между небом и землей, о мой правитель, о Хоб-Тох,
владыка!
В первый раз говорит владыка Хоб-Тох:
О доблесть, мужество мое! Благодарю тебя! Хвала и небу
и земле, что прибыл ты сюда, к стенам высоким крепости обширной, пред
рот мой, пред мое лицо, ко мне, к владыке твоему Хоб-Тоху! Небо я
благодарю и землю, что небо отдало, земля представила тебе героя этого
могучего, за то, что был он брошен на острие стрелы твоей могучей, на
силу твоего щита, что был он связан, что был он побежден, могучий и
герой! Теперь его сюда введите, пред мои уста, перед мое лицо, чтоб
смог бы я увидеть по рту его и по лицу его увидеть, как храбр он и
бесстрашен. [...] Так ты объявил об этом храбреце и воине. И пусть он
звука не издаст, пусть он не дрогнет, когда пройдет через ворота
великой крепости, великого дворца. Тогда ему почтенье воздадут и
уваженье здесь, среди стен высоких обширной крепости! Ведь здесь
находятся его двенадцать братьев, его двенадцать родственников, что
хранят сокровища, хранители камней прекрасных. Их рты, их лица не
заполнены еще, кого-то не хватает. Может быть, пришел сюда он, чтобы их
число дополнить средь стен высоких крепости обширной? Здесь также есть
двенадцать сильных орлов, двенадцать сильных ягуаров. Число их тоже
неполно. Может быть храбрец и воин этот пришел сюда, чтоб их число
дополнить? Здесь есть скамьи большие из металлов драгоценных, троны
есть из серебра; на одних из них уже сидели, а на других - еще никто.
Быть может храбрец и воин этот появился здесь, чтобы на них усесться?
Здесь также есть двенадцать видов опьяняющих напитков, двенадцать вин,
иштацунун они зовутся. Они и сладкие и освежающие, сердце они
развеселят и привлекут любого. Их пьют здесь перед сном в стенах
высоких обширной крепости, владык напитки. Быть может храбрец и воин
этот пришел, чтоб их испробовать? Здесь есть и ткани замечательной
работы, работы тонкой, блеск которых ослепляет, изделья матери моей,
моей жены. Быть может за этою работой матери моей, моей жены пришел
сюда храбрец и воин этот, чтоб первым быть, кто носит их? Находится
здесь и Учуч-Кук,
Учуч-Рашон, владычица прекрасных украшений, что прибыла из
Цам-Кам-Карчака.
Возможно, что храбрец и воин этот сюда пришел, чтоб первым увидать ее
лицо и губы; чтоб с ней потанцевать средь стен высоких крепости
обширной? Возможно, что храбрец и воин этот сюда пришел, чтоб стать
приемным сыном рода нашего, свойственником по браку нашего народа,
здесь, среди стен высоких крепости обширной. Так посмотрим,
послушен ли он будет и покорен. Опустит ли он голову при входе, склонит
ли он ее, сюда вступая? Так говорит мой голос перед ликом неба, перед
лицом земли! С тобой да будут
и небо и земля, о самый храбрый из всех могучих, воин Рабиналя!
В девятый раз говорит воин Рабиналя:
Хоб-Тох, владыка, дай свое благословенье пред ликом
неба, пред лицом земли! Вот что гласит мой голос пред тобой, владыкой,
здесь моя сила, мужество мое, что ты мне даровал, что мне доверил ты,
моим устам и моему лицу. Я оставляю здесь мою стрелу, мой щит, храни же
их! Их помести в твой крытый дом, в твой арсенал, пусть отдохнут они! Я
тоже успокоюсь, я буду отдыхать, раз из-за него покоя не было для нас
давно". Итак, я оставляю здесь свое оружие, средь стен высоких крепости
обширной. Пусть небо и земля с тобой да будут, правитель мой, Хоб-Тох,
владыка!
Во второй раз говорит владыка Хоб-Тох:
О мужество мое и доблесть! Разве не сказал твой голос здесь пред ликом
неба, пред лицом земли: “Вот сила моя, вот мужество мое, что мне
доверил моим устам и моему лицу. Я оставляю здесь их, чтоб ты их
сохранил! Пусть поместят их среди стен высоких крепости обширной, в
твоем закрытом доме, в арсенале”. Разве не так сказал твой голос? [...]
Но как я сохраню их, как я спрячу в моем закрытом доме, в арсенале? Что
ж за оружье будет у тебя в руках, чтоб защитить нас против тех, кто
вдруг придет, появится у наших гор и их подножий? И каким оружьем ты
защиту дашь и нашим сыновьям и нашим детям,
когда они пойдут из этих стран искать себе питанье в четырех углах, во
всех краях вселенной? Ибо еще хоть раз, один лишь раз последний ты
должен взять, схватить свое оружье: свое могущество и доблесть, стрелы,
щит! Вот что даю тебе, о мужество мое и доблесть, мой самый храбрый
воин Рабиналя! С тобой да будут небо и земля!
В десятый раз говорит воин Рабиналя:
Что ж, хорошо! Итак, беру я снова свою я силу,
доблесть, что ты дал мне, что вверил мне пред ртом моим, лицом моим!
Итак, беру я снова их в последний раз, еще хоть раз! Вот что сказал мой
голос пред ликом неба, пред лицом земли! Теперь я оставляю вас совсем
недолго средь стен высоких крепости обширной! Пусть небо и земля с
тобой да будут, владыка, повелитель мой, Хоб-Тох могучий!
В третий раз говорит владыка Хоб-Тох:
Прекрасно, мой могучий верный воин! Будь осторожен,
чтобы не попасть в засаду иль рану получить, мой самый-самый храбрый из
всех могучих, воин Рабиналя! С тобой да будут небо и земля!
