Среди хеттских клинописных источников, обнаруженных в царских архивах Хаттусы (столицы древнего Хеттского государства, располагавшейся в 150 км к востоку от современной Анкары), основную часть составляют описания ритуалов. Это были своеобразные пособия, которыми следовало руководствоваться при совершении того или иного ритуала.

Среди последних известны «царские ритуалы», т. е. общегосударственные празднества, которые совершались под руководством и с участием самого царя в столице или других главных культовых центрах, а также праздники, связанные с культом местных божеств (как, например, богини Хувасаны города Хубисны¹⁾ или бога Грозы города Куливисны), совершавшиеся частными лицами. Ритуалы исполнялись хеттами во всех случаях жизни. Они обычно были приурочены к переломным периодам жизни природы и человека (смена времен года — весна, осень; рождение, вступление в зрелый возраст, смерть)²⁾.

Настоящая статья содержит транслитерацию и перевод одного из хеттских текстов — КВо XV 33 (содержащего описание ритуала в честь бога Грозы города Куливисны), впервые выполненные автором статьи. Анализ данного текста позволяет выявить особенности хеттских домашних ритуалов³⁾ подобного типа и знакомит с одной из важнейших сторон повседневной жизни древних хеттов.

Интересующая нас надпись дошла в достаточно хорошей сохранности. Текст ее помещен на обеих сторонах двух глиняных табличек. 1-й столбец надписи, который находится на лицевой стороне первой таблички и содержит около 35 строк, сильно поврежден. Сохранились два-три слова в каждой строке. Продолжение надписи, т.е. 2-й столбец текста (около 42 строк) и 3-й столбец (более 37 строк), которые помещены соответственно на лицевой стороне второй таблички и на оборотной стороне первой, дошли до нас почти неповрежденными. И наконец, 4-й столбец текста (около 40 строк), записанный на оборотной стороне второй таблички, сильно поврежден. Сохранились одно-два слова в каждой строке.

Настоящий документ принадлежит к группе текстов, описывающих ритуальный праздник вызывания бога Грозы города Куливисны²⁰⁾ (mukišnaš EZEN, mukišnaš SISKUR.SISKUR), который совершался частным лицом — «хозяином дома» (^LÚEN.É^TIM; parnaš išḫaš).

Это празднество можно отнести к числу домашних ритуалов. Число участников ритуала (кравчий ^LÚSILA.SÙ.DÙ₈, повара ^LÚ.МEŠMUḪAL-DIM, пекарь ^LÚ NINDA.DÙ.DÚ₅,^*) певцы и музыканты ^LÚ.МEŠNAR), описания мест совершения обрядов (мельница Ê^NA₄ARÀ, внутреннее помещение É.ŠÀ, дом для омовений É.UŠ.DU_l0.SA), использование значительного количества культового инвентаря, а также само обозначение ритуала как «ритуального праздника» — EZEN (этим словом в хеттских текстах обычно называются официальные культовые праздники, совершаемые под руководством царя или одного из членов царской семьи²¹⁾) дают основание предположить, что «хозяином дома» мог именоваться только состоятельный глава большой семьи или рода, человек знатного происхождения²²⁾. Вероятно, здесь речь идет о главе самого города Куливисны, одном из наместников царя. Можно было бы предположить, что термином «хозяин дома» обозначался сам царь, учитывая некоторое сходство между описаниями исследуемых нами ритуалов и «царских праздников». Но мы располагаем одним из текстов, описывающих ритуал в честь бога Грозы города Куливисны, в котором помимо «хозяина дома» упоминаются царь и царица:

 (2') царю «толстый хлеб» [...] (3') Царь (и) царица, стоя, богу [Грозы] войны [...]ют. (4') Певцы из города Канеша поют. Кравчий кусок хлеба (5') передает царю. Царь разламывает (его). И (он) кладет его на жертвенный стол. (6') Хозяевам в руки (нечто) для питья дают. Тогда бога Грозы войны же (7') (он) не пьет. И вновь (он) чашу бога-защитника (и) чашу богини Иштар пьет. (8') [Пе]вцы по-хурритски поют.

Участие царя с царицей в указанном ритуале, вероятно, объясняется тем, что на весенних многодневных праздниках (антахшум, нунтариясха и др.) царь с царицей совершали «объезд» всей территории Хеттского [126] царства, как правило, почти всех крупных городов²³⁾. По дороге, возможно, был расположен город Куливисна (к сожалению, название Куливисны, как и многих других городов, не сохранилось в описаниях праздников)²⁴⁾, где, встречая царя с царицей, глава города — управляющий совершал ритуал в честь местного бoжества.

Таким образом, праздник вызывания бога Грозы города Куливисны проводился частным лицом, по всей вероятности, управляющим города Куливисны, но не царем (подобно аналогичному празднику, связанному с местным культом богини Хувасаны города Хубисны²⁵⁾).

Управляющий города — наместник хеттского царя обычно происходил из царского рода. Помимо своей военной службы он должен был также исполнять некоторые гражданские обязанности. Среди них надо отметить в первую очередь религиозно-культовые. Он отвечал за сохранность святилищ, обновление и ремонт культовых помещений, за наставление жрецов и отправление культовых обрядов: ритуальные праздники и жертвоприношения, посвященные местным богам, должны были совершаться регулярно²⁶⁾. Иначе говоря, наместники в своих провинциях выступали в функции царя²⁷⁾.

Можно предполагать, что в хеттском обществе бытовали представления о царе и царстве, аналогичные древнеиндийским, согласно которым каждый домохозяин был в некоторой степени и царем, а царь — домохозяином: «Каждый в своем доме царь, и каждый в своем доме домохозяин»²⁸⁾. Вероятно, «хозяин дома» (глава города) в своем «доме» (городе) выступал в функции царя. Подобно царю, он совершал ритуальные праздники [127] и приносил ежегодные жертвы своему богу, тем самым «защищая, охраняя» свой дом, свои владения²⁹⁾.

Основной смысл правления царя состоял в том, чтобы обеспечить здоровье, плодородие и благополучие как себе, так и своей стране. Болезни и неурожаи считались последствиями недовольства богов, за что только он был в ответе³⁰⁾. Другими словами, благополучие царя или вождя зависело от благополучия и благосклонности защитника его тела (следовательно, и его собственности) — от верховного бога. И если великий бог скрывался в тайном убежище, потому что кто-то его прогневил, нужно было умилостивить его, смягчить его гнев и примирить его с этим лицом (в данном случае с «хозяином дома»), совершая ритуал молитвы о возвращении исчезнувшего бога. Тем самым обеспечивались благополучие и потомство как этому лицу («хозяину дома»), так и его чадам и домочадцам³¹⁾. (Ср. текст I, 16'-20', также текст, описывающий ритуал в честь бога Грозы города Куливисны, — KUB XXXIII, 62, II: (9) Для благополучия, для жизни, для жизненной силы (бодрости), для здоровья [...] (10) для долгих лет, для будущего (8) хозяина (и) хозяйки дома, (их) сыновей и дочерей (10) посредством расположенности и благосклонности богов. Гнев же прочь изгони!)

Таким образом, рассматриваемое нами описание ритуала вызывания бога Грозы города Куливисны тесно связано с мифологическим рассказом об исчезнувшем боге³²⁾. В роли исчезнувшего бога в многочисленных версиях этого мифа выступают различные божества хеттского пантеона³³⁾. Здесь исчезнувшим божеством является бог Грозы (города Куливисны), который как ниспослатель дождя и оплодотворитель матери-земли был верховным богом и центральной фигурой мифов не только в Анатолии, но и во всей древней Передней Азии (за исключением Вавилонии)³⁴⁾. Он являлся богом плодородия и мужественности. Возвращение исчезнувшего божества выступает как необходимое условие для возвращения плодородия и обновления жизни и жизненной силы «хозяина» и «хозяйки дома».

Описание ярости бога и последствий (мрак, бесплодие, голод) его исчезновения обнаружено в фрагменте одного текста, содержащего описание праздника вызывания бога Грозы города Куливисны³⁵⁾.

[128]

«(3) [Окна] охватил дым, дом ту[ман охватил. В очаге] (4) поленья «были угне[тены», (едва тлели). На алтаре боги] (5) «были угнетены» Овцы [и быки «были угнетены»...] (6) на алтаре, в стран[е с голоду умирали.] (7) Бог Солнца пир устро[ил и тысячу богов позвал] (8) [E]ли, но н[е могли утолить свой голод, пили же, но не] (9) [могли свою жажду уто]лить. И бог [...]»³⁶⁾.

По мнению Гютербока³⁷⁾, праздник вызывания бога Грозы города Куливисны не имел ничего общего с сезонными ритуалами; он происходил ежегодно, но не в определенный сезон, а скорее всего в какой-то период, устанавливавшийся самим «хозяином дома». Нам представляется, что об этом же свидетельствует следующий фрагмент текста, в котором упоминается бог Грозы города Куливисны:

«(1) [Ко]гда хозяин дома богу Грозы города Куливисны в течение (2) [года] молится (почитает), то в которое время хо[зяин дома] (3) сможет, либо весной, либо во время жатвы, либо […] (4) зимой [...]³⁸⁾».

По нашему мнению, указанный текст представляет собой описание обычного почитания (молитвы) бога Грозы города Куливисны и отличается от праздника вызывания (mukišnaš EZEN)³⁹⁾ этого же бога. Об этом свидетельствует тот факт, что слово «праздник» (EZEN) не упоминается ни во фрагменте указанного текста, ни в колофоне: «1-я табличка молитвы богу Грозы города Куливисны не завершается» (DUB 1. KAM ŠA ^dIM ^URUKu-li-ú-iš-na mu-ki-iš-na-aš. Ú.UL QA-Tl).

Мы предполагаем, что праздник вызывания бога Грозы города Куливисны являлся календарным весенним праздником, возможно, даже праздником Нового года, учитывая его связь с хеттским мифом об исчезнувшем боге, который, подобно мифам об «умирающем и воскресающем божестве» у других народов, может быть соотнесен со сменой времен года. Можно сослаться, например, на восточнославянские параллели к данному хеттскому мифу, связанные с вызыванием дождя и плодородия в начале весеннего цикла⁴⁰⁾.

Этот наш вывод подтверждает и указанный выше текст, в котором говорится о царе и царице. О связи праздника с весной свидетельствует и частое упоминание в интересующих нас текстах⁴¹⁾ сосудов для хранения зерна (^DUGharšii̯alli-), которые осенью наполнялись (išḫuṷa-, šuḫḫa-, šunna-) и торжественно открывались (ḫeš-, kinu-, ср. обряд открывания сосудов зерна на мельнице, I, 12) на весенних праздниках⁴²⁾. После распечатывания [129] сосудов обычно совершался обряд размола и растирания зерна (mallanzi ḫarranzi)⁴³⁾. Из полученной муки пекли жертвенный хлеб. Указанные сосуды в текстах обычно встречаются в связи с богом Грозы, который в качестве ниспослателя дождя обеспечивает богатый урожай⁴⁴⁾. Одним из основных обрядов праздника вызывания бога Грозы города Куливисны было выпекание жертвенного хлеба в домашней печи (UDUN). Обрядовое выпекание хлеба с точки зрения семиотики ритуала характеризуется «соединительной семантикой»⁴⁵⁾. С одной стороны, это предполагает соединение членов коллектива, с другой — соединение с духом бога-защитника этого коллектива. Хлеб сам, по-видимому, отождествлялся с богом, и каждым его выпеканием обновляли и укрепляли свое родство с ним. Обрядовое коллективное выпекание хлеба на весеннем празднике должно было содействовать обильному урожаю и богатому приплоду скота у «хозяина дома» и его домочадцев. Этот обряд можно сравнить, например, с выпеканием каравая на празднике призывания весны во многих районах Беларуси⁴⁶⁾.

Отметим некоторые интересные места описания выпечки хлеба с точки зрения их важности для более глубокого изучения повседневной домашней жизни и быта древних хеттов. Сначала смешивали растолченные зерна (мука) с водой. Затем часть образовавшейся кашицы в сосудах для теста (^DUGišnuruš) накрывали священной тканью (GAD DINGIR^LIM) и на некоторое время (до следующего утра) оставляли перед алтарем. На следующий день «хозяин дома» осматривал их и, если тесто поднялось, уносил сосуды в помещение для омовений (É.DU₁₀.SA). Там, вероятно, он приносил их в жертву богу (II, 13'-14', 32'-35').

Другую же часть теста в корыте (^GlŠBUGÍN) помещали у сосудов для теста перед алтарем, а потом пекари уносили его во внутреннее помещение (É.ŠA). Там «хозяин дома» разламывал на нем белый хлеб дакарму. На следующий день из этого теста пекли обрядовый хлеб в сосудах из тростника ^GIkurtali (II, 15'-18', 25'-26', 36'; III, 29-30).

Помимо обрядового печения «толстого хлеба» (^NINDAḫarši-, NINDA. KUR₄.RA), в тексте упоминается также «хлеб для воинов» (NINDA.ERIN^MEŠ). Жрец-маг бога Грозы города Куливисны — один из участников праздника — брал его с алтаря и помещал его на жертвенном столе бога (ŠA DINGIR^{LIM GIŠ}lahhura-), перед окном (III, 1-3)⁴⁷⁾. Хлеб или мучная жертва подобно животной жертве поднимались к верховным божествам. Разламывание хлеба в ритуале сопоставимо с расчленением жертвенного животного⁴⁸⁾ (см. ниже).

Выпеканиe хлеба сопровождалось совершением причастия: «хозяин [130] дома» «пил»⁴⁹⁾ бога Зерна (^dHalki-), а также всех богов (II, 23, 27-28). Относительно значения выражения «пить бога» существуют различные точки зрения, самая убедительная среди них у Э. Форрера⁵⁰⁾. По его мнению, хетты, выпивая вино или пиво из сосуда в форме животного, символизировавшего божество (BIBRU), — «выпивая бога», приобретали силы существа этого бога, приобщались к атрибутам бога⁵¹⁾. С другой стороны, вино в хеттских ритуалах часто использовалось в функции крови бога. Питье крови — древнейший акт спасения и исцеления. Вино вбирало в себя семантику крови, но при этом «спасение» и «исцеление» носили характер оплодотворения и рождения⁵²⁾. Таким образом, «выпивая» бога Зерна и всех богов, «хозяин дома» приобщался к крови богов, обеспечивая тем самым плодовитость и производительность как себе и своим домочадцам, так и жителям своего поселения.

Вторым важным обрядом праздника являлось жертвоприношение барана и быка богу Грозы города Куливисны, которое совершалось на второй день праздника, параллельно с выпеканием хлеба. Существенными моментами при этом представляются очищение жертвенных животных у вечного огня (III, 7, 18-19, 25-26), удары «хозяина дома» по частям их тела с помощью бронзовых ножей (III, 11-12), их заклинание у алтаря (III, 13, 28), молитва «хозяина дома» перед богом (III, 20-22), закалывание жертвенных животных у алтаря (III, 13, 28), отделение части их тела для вечного огня бога (III, 15, 31), трехкратное совершение жертвенного возлияния крови перед алтарем бога (III, 31-32).

В данном обряде жертвенных животных пригоняли к вечному огню и совершали очищение/воскурение с помощью тухуессар. Перед любым ритуалом жрец (или кто-то из участников ритуала) обычно совершал обряд очищения жертвенных животных, а также приводил в «состояние культовой чистоты» все предметы, использовавшиеся в ритуале⁵³⁾. В этом участвовали две стихии — вода и огонь как средства защиты от злых сил и напастей, от болезней и грехов⁵⁴⁾ (ср. ритуальное омовение рук «хозяина дома»: II, 22-23).

Пропитывание дымом огня жертвенных животных и варение отдельных частей их туш приобретали семантику «получить омоложение, новое рождение, воскресение». Бог, вкусивший животное, изжаренное в огне алтаря, тем самым становился воскресающим богом⁵⁵⁾. Вероятно, данным обрядом хотели возвратить исчезнувшего бога.

В связи с этим интересно отметить семантику погребального костра как частный случай регeнерационной сущности огня (ср. упоминание «вечного огня» (ukturi-) в рассматриваемом нами тексте⁵⁶⁾). Кроме того, [131] огонь вообще во всех религиях являлся посредником между людьми и богами. Вознося вверх языки пламени и дым, он служил передатчиком жертвоприношений, доставляя жертвы богам.

«Расчленение животных» — хорошо известное техническое обозначение обряда, характерного для всех древних культур: это разъятие на части тотемного бога-животного с целью вкушения. Такова была и всякая архаическая еда в своих бытовых формах: глава дома закалывал животное и главную его часть (в хеттской традиции, скорее всего, печень и сердце — ^UZUNÍG.GIG, ^UZUŠÀ: IV, 30', 33', 35') клал на алтарь, посыпав мукой (memal: IV, 1', 23'). Это была еда для бога. Присутствующие же жарили и съедали все остальное⁵⁷⁾. В действительности жертвоприношение — это совместная трапеза людей и богов⁵⁸⁾.

Последним интересным актом жертвоприношения было совершение жертвенного возлияния крови животных перед алтарем бога Грозы города Куливисны. Кровь в мировоззрении древнего человека являлась вместилищем жизни, символом родства и общности с родовыми божествами. Кровь жертвенного животного считалась священным, очень действенным средством защиты от злых духов⁵⁹⁾. В хеттских ритуалах помимо выливания крови жертвенного животного прямо на землю встречаются также случаи, когда кровь выпускают в сосуд и ставят его на землю перед божеством⁶⁰⁾.

В исследуемом нами тексте описывается ритуальное соединение растительных (вина и пива) и животных жертв с целью вызывания плодородия и производительности.

Некоторые ритуальные действия — приготовление теста для обрядового выпекания хлеба, причащение к богу Зерна, обряд с жертвенными животными у вечного огня — сопровождались игрой на различных музыкальных инструментах (аркамми, галгалтури, «большом инструменте богини Инанны») и пением (I, 28', II, 10'-11', 24', III, 5-6). О пении и игре на музыкальных инструментах почти всегда говорится в описаниях хеттских ритуалов. Как заметил X. Г. Гютербок, эти действия в хеттских текстах обычно упоминаются раздельно в отличие от шумеро-аккадских текстов подобного рода, где под пением всегда подразумевалось также инструментальное сопровождение⁶¹⁾. По нашему мнению, пение и музыка в хеттских ритуалах преследовали отнюдь не эстетические цели, а скорее всего были связаны с поверьями многих древних и современных народов, согласно которым звон металла инструментов и пение на высоких нотах могут изгонять демонов, злых духов и привлекать добрых духов-хранителей⁶²⁾ (ср., например, звон колоколов в христианских церквах).

Основные действия праздника призыва бога Грозы города Куливисны происходили на мельнице (É^NA₄ARA), во внутреннем помещении бога (E.ŠÀ DINGIR^LIM), в помещении для омовений (É.DU₁₀.SA). Здесь, по-видимому, речь идет не о помещениях храма, как предлагает Г. Г. Гиоргадзе в отзыве о данной статье, но о помещениях домашнего или дворцового сооружения культового назначения. Образец такого трехкомнатного домашнего святилища, обнаруженного в нижнем городе Хаттусы, [132] возможно, был типичным для городских жителей (или для главы маленького города)⁶³⁾.

Внутренние покои, по мнению некоторых авторов, были отдельным помещением, где стояла кровать бога и где умывали, умащали и одевали статую бога⁶⁴⁾. Там же были расположены печь (III, 30), где пекли обрядовый хлеб, а также, по-видимому, алтарь и жертвенный стол. В «доме для омовений», по всей вероятности, «хозяин дома» совершал обряд очищения от всякого рода «нечистоты» (злых духов, неурожая, бесплодия скота, болезней, отсутствия потомства и т. п.). Посещение дома для омовений и проведение в нем обрядов (омовение, облачение в ритуальный наряд, жертвоприношение) являлись составной частью хеттских праздников. В этих помещениях обычно устанавливалась каменная стела бога Грозы⁶⁵⁾.

Ввиду плохой сохранности текста остается неизвестным, сколько дней длился данный праздник. В тексте только один раз (II, 29') встречается выражение lukkatta — «на рассвете», указывающее на продолжение ритуала, т. е. праздник длился как минимум два дня.

В празднике участвуют помимо «хозяина» и «хозяйки дома» ^SALBÊLDI É^TIM, parnaš išhaššara) их сын (DUMU EN.É^TIM: I, 29'), жрец-маг бога Грозы города Куливисны (^LÚAZU ^dIM ^URUKuliṷišna: III, 1), повара (^LÚ.MEŠMUḪALDIM), пекари (^LÚ.MEŠNINDA.DÙ.DÙ), кравчий (^LÚSILA, ŠU.DU₈: II, 2'), певцы и музыканты (^LÚ.MEŠNАR), мельничиха (SAL ^NA₄ARA: I, 13').

В текстах упоминаются многочисленные боги, среди которых можно отметить бога Зерна, богов Грозы города Куливисны и города Нерика (IV, 32), бога Грозы войны (tuzzii̯aš ^dIM: KUB, XLI, 10, Rs., 10; ^dIM KARAŠ, KBo XV, 36, III, 6'), богиню-покровительницу хурритского происхождения Иштар и бога-защитника (^dLAMA, I, 5'; КВо 36. II, 14-15), богиню Инар (IV, 28') ⁶⁶⁾.

Представляет интерес упоминание в исследуемом нами тексте вечнозеленого дерева (^GlSe i̯a-), которое привозили на праздник с горы Сиддуа. Его с помощью пояса тахапси поднимали и, возможно, помещали перед алтарем (III, 33-36). Как предполагает М. Попко⁶⁷⁾, хетты обычно ставили ветви дерева на алтаре или же само дерево помещали перед алтарем или статуей бога.

Вечнозеленое священное дерево e i̯a-, символизирующее, вероятно, «Мировое дерево» в хеттской культуре, воспринималось как растение неиссякаемой жизненной силы, никогда не сбрасывающее листьев. В мифе об исчезнувшем боге оно выступает как символ изобилия, плодородия и благоденствия (аналогично ели в рождественских обрядах)⁶⁸⁾. Из-за [133] плохого состояния таблички, на которой записано продолжение исследуемого нами текста, остается неясным, что происходило в данном ритуале с деревом e i̯a-. Можно предположить, что там содержалось описание заключительной части мифа об исчезнувшем боге, воспроизведение которой имело целью восстановление плодородия и благосостояния всего коллектива.

Хеттское название дерева e i̯a- некоторые исследователи относят к общеиндоевропейской группе слов от корня *ei- — «тиса» (Taxùs)⁶⁹⁾. По мнению же Ф. Хааса⁷⁰⁾, это скорее всего могучий дуб, игравший в хеттском культе и магии значительную роль. Можно предположить, что вечнозеленое дерево должно было обеспечить здоровье и долгие лета, благополучие и плодородие «хозяина дома» и членов его семьи. Отметим также, что дерево e i̯a- упоминается и в другом тексте, относящемся к описанию ритуала в честь бога Грозы города Куливисны. В этом тексте упоминается все та же гора Сиддуа — KUB XII. 19. III (13): «И в горы Сиддуа [дерево эя] (14) отправля[ют] рубить ... (16) ... И когд[а] он (17) идет под дерево эя, [начинает?] руб[ить]. (18) И промоченный хлеб разламывает. И та[к говорит): (19) Гора Сиддуа! Ты [...] (20) Смотри, это дерево эя для [бога Грозы города Куливисны] (21) мы привезли, чтобы украшать, одев[ать]... (24) Отруб[ленное1 дерево эя же (25) (он) поднимает вверх»⁷¹⁾.

Из данного отрывка очевидно, что дерево эя или его ветки, отрубленные в горах Сиддуа, украшали, «одевали» и ставили на алтарь бога Грозы города Куливисны как символ плодородия и вечного процветания.

Итак, в данной статье проанализирован один из текстов, содержащий описание праздника вызывания бога Грозы города Куливисны, который совершался частным лицом — «хозяином дома». Этот праздник мы отнесли к числу домашних праздников (см. прим. 3), так как он касается благополучия «хозяина дома» и членов его семьи. «Хозяином дома», как мы предположили, мог именоваться только состоятельный глава семьи или рода, скорее всего управляющий города Куливисны, один из наместников царя. «Хозяин дома» выступал в своем городе в функции царя. Подобно царю он совершал ритуальные праздники и приносил ежегодные жертвы своему богу-защитнику. В программу этого праздника входило также повествование мифа об исчезнувшем боге. Бога вызывали, чтобы примириться с ним и смягчить его гнев. В роли исчезнувшего бога здесь предстает бог Грозы города Куливисны. В этой связи мы предположили, что праздник вызывания бога Грозы города Куливисны можно отнести к календарным весенним праздникам.

В исследованном нами тексте описываются обрядовое выпекание жертвенного хлеба и жертвоприношение быка и барана богу Грозы города Куливисны, а также совершение жертвенных возлияний богам. Помимо «хозяина и хозяйки дома» в празднике участвуют их сын, жрец-маг бога Грозы города Куливисны, повара, пекари, кравчий, певцы и музыканты, мельничиха. Как мы установили, праздник длился как минимум два дня. Основные действия праздника происходили во внутреннем помещении бога. Во время праздника участники посещали также «мельницу» и «дом для омовений».

Текст КВо XV 33 является ценным источником для изучения истории культуры и духовной жизни древних хеттов, а также их языка. В описаниях [134] хеттских домашних праздников проявляются не только характерные черты хеттской религиозной системы. Эти тексты, несомненно, важны для более глубокого изучения повседневной жизни и быта древних хеттов. Представляют огромный интерес упоминаемые в текстах названия разных профессий, пищевых продуктов, всевозможных бытовых предметов. На основании этих фактов можно получить некоторые представления о производстве материальных благ в древневосточном царстве хеттов.

¹⁾ См. Güterbock H. G. Rituale für die Göttin Huwaššana // Oriens. 1902. V. 15. S. 347 f.

²⁾ См. Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. М., 1982. С. 156; Рорко М. Magia i wróżbiarstwo u Hetytów. Warszawa, 1982. S. 41.

³⁾ «Домашними» называются те обряды, которые касаются процветания «дома» в широком смысле, благополучия членов семьи или рода, и которые совершаются хозяином дома — главой семьи или рода. Другим важным признаком домашних ритуалов считается «варение жертвы» или обрядовое печение хлеба на домашнем огне. Ср. древнеиндийские домашние обряды: Кудрявский Д.Н. Исследования в области древнеиндийских домашних обрядов. Юрьев, 1904. С. 31, 34, 37.

⁴⁾ Дубл. KUB XLI, 10 (Во 2485), I, 14'-17'.

⁵⁾ LAGABxNINDA; ср. Güterbock H. G. Einige seltene oder schwierige Ideogramme in der Keilschrift von Воgasköy // Festschrift H. Otten. Wiesbaden, 1973. S. 81.

⁶⁾ Cp. Hoffner H. A. Alimenta Hethaeorum. Food Production in Hittite Asia Minor. New Haven, 1974 (American Oriental Series. 55). По нашему мнению, может быть и IB.TAK₄ — «остаток». По всей вероятности, здесь подразумевается оставленное на некоторое время тесто, которое поднялось, хотя для данного действия обычно употреблялся глагол putkiia (ibid. P. 136).

⁷⁾ Окончание этого слова явно ошибочно. Издатель Г. Оттон сам сомневался и обвел его кружочком.

⁸⁾ Дубл. KUB XLI, 9, Rs. 1'-11'.

⁹⁾ Ср. HW, S. 88.

¹⁰⁾ Ср. HDW. S. 8: aršak — iter. глагола аr-/еr- «достигать, прибывать», aršakiti — отглагольное имя существительное.

¹¹⁾ = осушенное тесто, ср. Sommer F. Ehеlolf Pāpanikri. Lpz., 1924. S. 39-40.

¹²⁾ Соотв. «маленький барабан» или «бубен» и «цимбалы» или «трещотки», ср. Ардзинба. Ук. соч. С. 72.

¹³⁾ Ср. HDW. S. 29.

¹⁴⁾ «Арфа» или «лира». В некоторых хеттских ритуальных текстах глагол «играть» (ḫazzik(k)-) может опускаться, но подразумеваться. Ср. Ардзинба В. Г. Заметки к текстам хеттских ритуалов // ВДИ. 1977. № 3. С. 129.

⁺⁾ Скобка не закрыта в журнале. HF.

¹⁵⁾ Ср. HDCh. Р. 230.

¹⁶⁾ ukturi — «место кремаций», «место трупосожжения» (ср. HW. S. 233; HDW. S. 95; Otten H. Hethitische Totenrituale. В., 1958. S. 141), «вечный огонь» (ср. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. II. Тбилиси, 1984. С. 826). Ср. также Иванов Вяч. В. Культ огня у хеттов // Древний мир. М., 1962. С. 272.

¹⁷⁾ tuḫḫueššar — «дымовая смола» (Räucherharz), ср. HDW. S. 92. Как полагает X. Г. Гютербок (Lexicographical Notes. II // RНА. 1964. Т. 22. Fasc. 74. Р. 106), это какое-то вещество, которое использовалось для воскурения.

¹⁸⁾ Акк. karābu = хетт. mald-, ср. HW. S. 309; Липин Л.А. Аккадский язык. Словарь. Л., 1957. С. 102; HDCh. Р. 134.

¹⁹⁾ palṷai: значение глагола неясно. Согласно HW (S. 156), «глагол высказывания». По нашему мнению, здесь он аналогичного значения с глаголом mald- «давать обет», «обещать богу что-либо».

²⁰⁾ Ср. СТН. Р. 56-57, № 329-330. Из них текст КВо XV 34 подробно анализирован и исследован в ст.: Арутюнян Р. С. Хеттский ритуал в честь бога Грозы города Куливисны // Древний Восток. Вып. VII. Ереван, 1991.

^*) В журнале на символах "Ú₅” дефект печати, не уверен, что понял правильно. Тем более, что хеттийску мову не розумию. HF.

²¹⁾ Ср. Güterbock. Rituale ... S. 347.

²²⁾ «Дом» мог обозначать не только жилое помещение, в котором проживала та или иная семьи, но и весь хозяйственный комплекс индивидуальной семьи («домохозяйство»). Слово «дом» обозначало также целое хозяйство какого-либо крупного землевладельца (усадьбу), обычно состоявшее из нескольких мелких «домов» — хозяйств, в которых работали отдельные непосредственные производители. Об этом подробно см. Гиоргадзе Г. Г. Очерки по социально-экономической истории Хеттского государства Тбилиси, 1973. С. 9-10. Ср. также: Riemschneider К. Hethitische Landschenkungsurkunden // MIO. 1958. Bd 6. Ht. 3. S. 338; Otten H. Das Hethiterreich // Schmökel Kulturgeschichte des Alten Orient. Stuttgart, 1961. S. 399; Менабде Э. А. Хеттскоe общество. Тбилиси, 1965. С. 56.

²³⁾ Ср. Ардзинба. Ритуалы ... С. 20-22.

²⁴⁾ Местонахождение города Куливисны пока остается нам неизвестным. По мнению Г. Гютербока (Güterbock Н. Somit Aspects of Hittite Festivals // Actes de la XVII^е Rеncontre Assyriologique Internationale. Bruxelles, 1970. P. 176; idem. Rituale... S. 349), он принадлежал к тому же региону, что и город Хубисна (Kibistra = Eregli), так как у них одинаковые окончания. Город Хубисна же был расположен в центральной части Хеттского государства, в Нижней стране (ср. Garstang J., Gurney О. R. The Geography of the Hittite Impire. Lpz, 1959. P. 63-64; Güterbock H. G. The North-Central Area of Hittite Anatolia // JNES. 1961–1962. V. 20. P. 89-92). Название этого последнего города упоминается в описаниях праздника Килам (ср. Ардзинба. Ритуалы ... С. 30). во время которого царь с царицей объезжали все ворота храма бога Зерна в столице, где совершались церемонии приношений даров из хранилищ ряда городов. Эти приношения раздавались в основном управляющими этих городов, которые, согласно Г. Г. Гиоргадзе (Очерки .. С. 169, 236—239, 256; он же. «Дом[а] царя» в хеттских клинописных источниках // Культурное наследие Востока. Л., 1985. С. 81), являлись государственными служащими, заведовавшими целыми административно-хозяйственными центрами — «домами», имевшимися в разных «городах»-поселениях страны. Ср. также Larochе E. Les Noms des Hittites. Р., 1966. Р. 251: del Моте G. F., Tischler J. Die Orts- und Gewässernamen der hethitischen Texte // RGTC. Bd 6. Wiesbaden. 1978. S. 118 f., 218. Город Куливиснa упоминается и в одном тексте (КUB XLIII, 56), который содержит описание ритуала, проводившегося царицей в указанном городе в честь богов Мардука, Ирхандуса и Хиссаландуса (11, 27-29); ср. del Monte. Tischler. Op. cit. S. 219; RLA. 1981. Bd 6 Lief. 3/4. S. 304 f.

²⁵⁾ Как отмечает Гютербок (Rituale... S. 348; Some Aspects... P. 177), согласно текстам, описывающим праздник в честь богини Хувасаны, господин ритуала мог быть как богатым, так и бедным. Это подтверждает наше предположение, что данный праздник проводился частным лицом. Мы не видим аргументов в пользу точки зрения Г.Г. Гиоргадзе, который в своем отзыве о данной статье предполагает, что праздник вызывания бога Грозы города Куливисны совершался служителем храма «в основном в храмe указанного бога, расположенном в самом городе Куливисны, а не в доме какого-либо частного лица».

²⁶⁾ См. Goetzе А. Kleinasien. 2 neubearb. Aufl. München, 1957. S. 107 f., 169 // Handbuch der Altertumswissenschaft. III Abt. 1 Teil. 3 Bd. Kulturgeschichte des Alten. Orients. 3 Absch. 1 Lief.): Герни О. Р. Хетты. М., 1987. С. 65, 67; Дьяконов И. М. Комментарий к хеттским законам // ВДИ. 1952. № 4. С. 292.

²⁷⁾ См. Hocart А. М. Kings and Councillors. Cairo, 1936. Р. 84-85, 106.

²⁸⁾ Ср. Романов В. Н. Древнеиндийские представления о царе и царстве // ВДИ 1978. № 4. С. 30. Ср. также: Носаrt. Op. cit. Р. 205.

²⁹⁾ Ср. функцию царя «защищать» (хетт, paḫš-, paḫḫaš-) страну/территорию, владение/дом: Ардзинба. Ритуалы... С. 99-100.

³⁰⁾ Ср. Goetze. Klеinasiеn. S. 90; Носаrt. Ор. cit. P. 62, 98. Согласно древним представлениям, вождю или царю приписывалась магическая власть над природой, над небом, дождем, людьми, скотом, и от благополучия, от ритуальной чистоты его тела зависело благополучие всого народа (ср. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1986. С. 165; Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 38; ср. также диалогичные хеттские представления: Kammenhuber А. Die hethitischen Vorstellungen von Seele und Leib, Herz und Leibesinnerem, Kopf und Person // ZfА N. F. 1965. Bd 23. S. 192).

³¹⁾ См. Гютербок X. Г. Хеттская мифология // Мифологии древнего мира. М., 1977. С. 164; Furlani G. La religione degli hittiti. Bologna, 1936. P. 352-353.

³²⁾ Cp. Otten H. Die Überlieferungen des Telipinu-Mythus // MVAeG. 1942. 46 Bd. 1 Ht. S. 64; Güterbock. Rituale... S. 351.

³³⁾ См. Гютербок. Хеттская мифология. С. 164; также Otte

Источник: http://annals.xlegio.ru/hetts/ritual/dp.htm